Когда-то Донахтиру казалось, что все эти знаки символизируют вечность. Неизменное солнце – вечность городов, а постоянно обновляющаяся луна – непрерывность власти Иглонов. Но город, символом которого был полный солнечный диск в зените, погиб. И теперь Великий Иглон видел в этой гибели зловещее предзнаменование того, что прежней жизни орелей пришел конец. Будет ли этот конец окончательным, или наступит какая-то другая эпоха, Донахтир не знал, но на хорошее не надеялся.
Правители, пришедшие с земли, неизбежно привнесут свои порядки. Какими бы мудрыми и добрыми ни были новые Иглоны, они все равно будут пришельцами. Их воспитание и привычки, любовь и знания – все происходит из земной жизни. Кто может поручиться, что, придя на Сверкающую Вершину, потомки Дормата согласятся все это забыть, и примут жизнь орелей такой, какая она есть, не попытавшись подогнать её под свою прежнюю, привычную? Его отец, Рондихт, год назад предупреждал о подобной опасности, но даже он не представлял всех последствий. А Донахтир уже представляет! Разочарование в Верховной власти может привести орелей к неподчинению, распрям и, в конце концов, к бездумному злодейству!.
Правитель даже зажмурился, представив себе уже не горстку бунтарей, дерущихся со стражниками на пустынной улице Гнездовища, а целые толпы вчерашних друзей и соседей, рычащих от ненависти друг к другу. И, следом за этим, взрывающиеся один за другим вулканы, и потоки лавы, заливающие орелинские города.
В том, что именно зло и ненависть вызывают гнев гор, приютивших их народ, Донахтир не сомневался.
Еще в Галерее Памяти, изучая мудрость Иглонов, молодой Правитель узнал о прямой взаимосвязи крылатого народа и Сверкающей Вершины. Верховная Гора, властвующая надо всем хребтом, кормит их и предоставляет склоны под жилье. Пока орели уважительны, аккуратны и чисты помыслами, вокруг царят лад и покой. Но стоит равновесию нарушиться – беды не миновать! Смогут ли понять это те, кто придет с земли? Донахтир не знал ответа на этот вопрос, как не знал и тех законов, по которым живут внизу…
Великий Иглон тяжело вздохнул и отошел от окна.
Сегодня вечером должны прилететь старейшины леппов с подробным отчетом. Они разыскали где-то за Южным Городом, на самой границе Орелинских гор, небольшой вулканчик, взорвавшийся не так давно, но уже остывший. Донахтир прекрасно помнил это событие. Тогда несильные подгорные толчки изрядно напугали жителей Нижнего, Южного и Западного Городов, которые, объединив усилия, полетели успокаивать разбушевавшегося малыша, и справились с ним за считанные часы. Ах, если бы все и дальше было так же просто! Сверкающая Вершина тогда, словно извиняясь за внезапный взрыв своего отпрыска, равномерно источала Серебряную Воду в течение всего года, тогда как прежде, в период похолодания, поток её слегка уменьшался.
И вот теперь, с помощью этого вулканчика, леппы решили испробовать, что можно сделать на склонах, залитых лавой. И к тому моменту, когда руины Верхнего Города полностью остынут и закаменеют, будет уже ясно, в какой мере его удастся восстановить.
Больная рука снова заныла, и Донахтир досадливо поморщился. Впереди столько неотложных дел, а он шагу без ольтов ступить не может! И ведь дела, которые требовали его участия, касались не только Сверкающей Вершины. Теперь под ответственность Великого Иглона попадало и Гнездовище, где ждал своей участи опальный Тористин, и где оставался Старик…
Поселение нужно было восстановить.
Даже если его жители вернулись и начали отстраиваться самостоятельно, для Великого Иглона было делом чести помочь им.
К счастью разрушения там не шли ни в какое сравнение с разрухой Верхнего Города, и присутствия умелых леппов не требовали. Пожалуй, достаточно будет отправить к Тористину его товарищей, виновных в погроме. Пусть отбудут наказание, исправляя свои же действия.
Донахтир потер лоб рукой.
Теперь Старик. Что делать с ним?
Уместнее всего было бы пригласить его сюда, но что-то подсказывало Правителю, что старец не согласится. Он придет только вместе с братьями, и почему-то считает, что дожидаться их должен именно в Гнездовище…
Интересно, вернул он своих сородичей?
Наверное, нет.
Донахтир устыдился того, с каким бесчувствием сделал это предположение. Раз жители Гнездовища не нашлись, значит, они погибли, и давнее предсказание исполнилось – поселения больше нет. Но все в Донахтире почему-то восставало против этого. Не то, чтобы он не хотел прихода детей Дормата, но желание хоть немного обмануть жестокую Судьбу, заставляло его надеяться, что все выжили, и прежняя жизнь может вернуться, хотя бы в Гнездовище.
Поэтому восстановление разрушенного поселения Нижних орелей Великий Иглон определил первоочередной задачей, затем, чтобы потом, не отвлекаясь больше ни на что, всего себя отдать только заботам о собственном народе.
Он решительно подошел к выходу из своих покоев и отдернул закрывающий его полог. Серебристая ткань сдвинулась почти бесшумно, но задремавший дежурный ольт немедленно подскочил на ноги и с готовностью распахнул крылья.
– Нет, нет, со мной все в порядке, – успокоил его Великий Иглон, – но необходимо немедленно позвать сюда моего дядю Ольфана, Иглона Твовальда и Иглона Форфана. Мне нужно с ними побеседовать о неотложных делах.
Последнюю фразу Донахтир произнес, как можно мягче, заметив побледневшее лицо ольта. Старейшина лекарей строго-настрого повелел ему следить за тем, чтобы Правитель, хотя бы один день, не занимался никакими делами. «Но это же смешно, – подумал Донахтир. – В той ситуации, которая сложилась на Сверкающей Вершине, Великий Иглон не имеет никакого права на бездействие. И старейшина ольтов должен это понимать и не обрекать своих людей на бесцельное сидение возле того, кто почти здоров! Вот вернется этот ольт – отправлю его помогать тем, кто пострадал при извержении».
Правитель сердито уселся на ложе и обнял здоровой рукой больную.
Все эти дни ему некогда было вспоминать о том страшном моменте, когда Твовальд обрушил на него руку с земным оружием. Но сейчас, в тишине и покое, в голову Донахтира, против воли, полезли обрывочные воспоминания о странной, никогда не испытанной боли – холодной в первый момент удара, но затем с пугающей быстротой наливающейся жжением, как будто солнце упало в рану.
Донахтира передернуло. Зачем он это вспоминает? К счастью, из орелей никто и никогда не причинит другому такой боли! Если только…
Он похолодел от новой мысли, пришедшей в голову.
Что, если на земле это обычная практика, и там, внизу, бескрылые создают своё оружие не ради украшения жилья, (какой прок в таком опасном украшении?), а для того, чтобы причинять друг другу вот такую же боль, или вообще убивать?! И не принесут ли новые Правители эти ужасные обычаи Орелям?
Великий Иглон снова вскочил и зашагал по комнате.
До сих пор он ясно представлял, что будет делать, когда придут дети Дормата – передаст власть и станет простым орелем, как того требует веками существующее уважение к подлинной власти. Но сейчас страхи и сомнения вновь начали нашептывать Донахтиру, что слепое следование древним правилам не всегда может оказаться верным. А вдруг на Сверкающей Вершине начнутся такие перемены, что ему, с детства готовившему себя к заботе о подданных, никак нельзя будет оставаться в стороне? Вдруг орели начнут не только ссориться, но и убивать? Что он тогда сделает? Первым поднимет бунт против новой власти, и от начавшихся раздоров станет спасаться еще большими раздорами? Нет – это глупо. Но, что тогда? Соберет единомышленников и улетит жить в другое место, где попытается воссоздать прежнюю жизнь? Но, если даже не брать в расчет холод, царящий на других вершинах, подобное действие иначе, как трусостью и бегством не назовешь. А Великие Иглоны никого из своего народа на произвол Судьбы не бросают! Значит, тоже не пойдет. Но, что же тогда?!
Он задумался о последних словах, произнесенных мысленно. Произвол Судьбы… Но Судьба не капризный ребенок – все, что делается её волей всегда четко выверено и продумано. И, выходит, ему, Донахтиру, Великому Иглону, не остается ничего другого, кроме как ждать и подчиняться!
Глупое положение. Очень глупое. Но ничего другого Правитель для себя найти не мог, учитывая, что по воле все той же Судьбы, приход новых Иглонов на Сверкающую Вершину стал неизбежен…
– Рады видеть Правителя в добром здравии, – донеслось от дверей.
Донахтир обернулся.
Его дядя и братья осунулись и выглядели совсем измученными, однако улыбались широко и радостно.
– Ты уверен, что здоров? – весело спросил Форфан – Иглон Восточного Города. – А то ольт, когда вел сюда, вздыхал так, словно ты позвал нас попрощаться.
